Это глава из книги «Единство непохожих. Искусство, объединившее Европу», которая написана с огромной любовью к музеям разных страны Европы (там есть Москва и Санкт-Петербург!) и полную бесконечных деталей, на которые вы, возможно, никогда не обращали раньше внимания.
Купить книгу можно на сайте издательства СЛОВО/SLOVO.
Флоренция, Уффици. Музей-прародитель
Козимо I был, несомненно, человеком волевым и решительным: он с ловкостью разыграл свою карту в один из весьма сложных моментов флорентийской политической истории и стал первым настоящим монархом в городе, который из республики уже успел превратиться в княжеское владение. Козимо родился под знаком Близнецов в 1519 г. и был отпрыском младшей ветви Медичи. Его отец Джованни делле Банде Нере, последний из великих кондотьеров, был сыном Джованни де Медичи по прозвищу Пополано и Катерины Сфорца, воинственной правительницы Форли и Имолы, которая героически сопротивлялась захватнической политике Чезаре Борджа, герцога Валентино. Скончался он, судя по всему, от гангрены после ампутации ноги, при которой присутствовал Пьетро Аретино. В 2001 г. режиссер Эрманно Ольми снял красочный исторический фильм «Военное ремесло» («Рыцарь на войне»), посвященный этому выдающемуся военачальнику. Мать Козимо I была дочерью Лукреции де Медичи и Якопо Сальвиати, приходясь сестрой сразу двум кардиналам. Великолепная семья, что и говорить, но при этом ни одной прямой родственной связи. Славная генеалогия, включавшая политиков и полководцев.
Аньоло Бронзино. Святое семейство с младенцем Иоанном Крестителем.
Около 1540. Доска, темпера; 117 × 93. Флоренция, Уффици
А вот предшественник Козимо, Алессандро Медичи, человек двуличный и развращенный, был весьма неясного происхождения, по поводу чего ходили всяческие кривотолки: из-за смуглого цвета кожи его считали внебрачным сыном Лоренцо II Медичи, хотя, по всей видимости, он родился от незаконной связи кардинала Джулио Медичи, который был сыном Лоренцо Великолепного и будущим папой Климентом VII, и хорошенькой рабыни-мулатки. Но кто бы ни был его отцом — официально признанный родитель или тот, о ком судачили, — Алессандро являлся-таки прямым потомком Лоренцо Великолепного. Герцогом Флоренции его сделал император Карл V, при дворе которого он регулярно появлялся. Свою власть, отличавшуюся жестокостью, он насаждал суровой военной рукой. Ему пришла в голову прескверная идея отчеканить монету, на которой его портрет заменил иконографию, принесшую городу богатство.
Алессандро распорядился изъять все оружие у частных лиц, но, несмотря на это, в 1537 г. был убит своим родственником Лоренцино Медичи, которому несколько лет спустя Микеланджело посвятит статую тираноборца Брута, а три века спустя Альфред де Мюссе напишет пьесу «Лоренцаччо», восхваляющую его деяние.
Когда Алессандро пал от кинжала, именитые люди Флоренции вздохнули с облегчением и вручили бразды правления его дальнему родственнику Козимо, которому тогда было всего семнадцать лет: он жил в Муджелло, любил охоту и девушек и, казалось, был совсем не прочь оставить реальную власть в руках Совета Сорока восьми.
Портрет Козимо I, великого герцога Тосканского в доспехах. 1545.
Доска; темпера; 74 × 58. Флоренция, Уффици
Однако иллюзии быстро развеялись, и в скором времени Козимо, державший в жесткой узде собственных воинов, стал законченным тираном города, получив от папы титул великого герцога Тосканского. Он образовал государство, создал учреждения и выделил под них здания. Тем самым он заложил основы нового могущества Флоренции, опиравшегося уже не на экономическую силу предшествующего века, а на политическое влияние и престиж искусств.
Понимая риски, связанные с его положением, этот полицейский надзиратель за жизнью граждан Флоренции, ставших подданными, затворился в своего рода городской цитадели, включавшей дворцы, канцелярии и его личное имущество, и пробыл у власти 37 лет до самой своей смерти.
В те годы, когда на Аппенинском полуострове происходило становление монархических форм правления, народилась новая урбанистика власти, которую искусствовед Антонио Паолуччи с тонкой иронией определил как превращение дворца в кремль. В Риме уже в 1277 г. Папе Николаю III пришла в голову удачная мысль соединить крытым проходом, устроенным поверх древних стен, собор Святого Петра с мавзолеем Адриана, превращенным в крепость. Виадук Пассетто ди Борго стал прообразом построек, отделенных от окружающего города и дававших власти постоянную защиту на случай народных волнений или вторжений вражеских войск. В мавзолее, превращенном в замок Святого Ангела, папа Климент VII Медичи выдержал осаду ландскнехтов императора Карла V во время разграбления Рима в 1527 г. В Мантуе трансформация герцогского дворца в XVI в. происходила сходным образом через расширение апартаментов, создание внутренних двориков и возведение новых строений, что способствовало возникновению крупной цитадели, отгородившейся от окружающего ее города. Подобный же тип устройства лег в основу и флорентийской модели, когда политическое руководство подавляло в зародыше любое опасное поползновение в сторону республики.
Студиоло (Кабинет) Франческо I. Около 1569–1570. Флоренция, Палаццо Веккьо
В 1560 г., после двадцати трех лет почти единоличного правления, Козимо I решил собрать воедино тринадцать флорентийских канцелярий, ведавших искусствами, ремеслами и правосудием, под крышей одного здания, напрямую соединенного с Палаццо делла Синьория (с 1565 г. — Палаццо Веккьо). Проект этот, порученный Джорджо Вазари, получил дальнейшее развитие благодаря бракосочетанию в 1565 г. между Франческо I, наследником Козимо, и Иоанной (Джованной) Австрийской, дочерью императора Фердинанда I Габсбурга. Для Козимо I это событие явилось венцом его политической карьеры, в ходе которой ему удалось получить от императора — через брак с Элеонорой Альварес де Толедо и Осорио, дочерью вице-короля Неаполя, — титул герцога Флоренции, а от папы — великого герцога Тосканского.
Флоренция должна была удостоиться монаршего дворца. Так появился флорентийский кремль, созданный Вазари, разработавшим сообщение между новой величественной герцогской резиденцией в Палаццо Питти, который ранее был приобретен семейством Медичи, и Палаццо Веккьо (Старым дворцом), где заседало правительство, через длинный соединительный коридор поверх Старого моста (Понте Веккьо). Благодаря этому монарх мог подслушивать разговоры потенциальных оппозиционеров, никогда не появляясь на людях под открытым небом.
Антон Рафаэль Менгс. Портрет Леопольда II Габсбург-Лотарингского, великого герцога Тосканского. 1760. Доска, масло; 101 × 82. Милан, Пинакотека Амброзиана
Очень странным самодержцем был Козимо I: добившись высшей власти, после того как им были завоеваны Пиза и Монтальчино, а его кузина Екатерина стала женой будущего французского короля Генриха II, он решил уединиться на вилле в Кастелло, где хранились шедевры Боттичелли, отрекшись от престола в пользу своего сына Аньоло Бронзино.
Франческо, а спустя несколько месяцев скончался от апоплексического удара в возрасте 55 лет. Как это нередко бывает в жизни, Франческо I являл собой полную противоположность отцу. Он имел склонность к поэзии и живо интересовался различными областями искусства. Справедливости ради заметим, что уже Козимо I решил перенести свою обширную коллекцию научных инструментов в главную залу Палаццо Веккьо, которая по воле его наследника была декорирована Эньяцио Данти и Стефано Буонсиньори. И все же судьбу и характер флорентийского кремля изменил Франческо I.
В одном из залов сурового Палаццо Веккьо он оборудовал кабинет (студиоло), предназначенный для его литературных и алхимических увлечений, а в верхние залы Уффици распорядился перенести значительную часть «гардероба» Медичи. В те времена «гардероб» соответствовал описи движимого и недвижимого имущества герцогской семьи, включая в себя собрания различных предметов, произведений живописи и скульптуры. Так образовался первоначальный костяк экспозиции музея, который по милости государя был открыт для любопытных взоров ученых и уважаемых людей в 1591 г. Общий проект, разработанный отцом, приобрел теперь черты изящества: наверху, там, где коридор Вазари выходил в боковой двор Палаццо Питти, по краям маньеристского грота, спроектированного Бернардо Буонталенти, были установлены четыре Пленника Микеланджело, ныне хранящиеся в Галерее Академии.
Флоренция, Уффици, зал «Трибуна». Около 1580–1590 © vvoe / Shutterstock
Слава рода Медичи не померкла и после смены правящей династии, связанной с пресечением рода и чехардой, царившей на европейских тронах в начале XVIII в.
Станислав Лещинский, лишившийся польского трона и нашедший приют у курфюрста Саксонского Августа Сильного, через дипломатию Людовика XV — французского короля, женатого на его дочери, Марии Лещинской, — заполучил герцогство Барское и Лотарингское, превратив Нанси в свою маленькую столицу. Вследствие того не у дел оказался Франц Стефан (ит. Франческо Стефано), законный герцог Лотарингский, а чтобы он не сидел в праздности, ему было предложено занять вакантный трон Тосканы, так как последний представитель династии Медичи, великий герцог Джан Гастоне не имел наследников. Джан Гастоне не проявлял ни малейшего интереса к женскому полу, но это обстоятельство никак не заботило его, и он преспокойно управлял своим герцогством, будучи убежденным антиклерикалом. Став великим герцогом, он даже заявил, что чувствует себя главным героем какой-то комедии. Действительно, по поводу наследования его славного, овеянного культурой престола строились различные планы. Сын Филиппа V Испанского подыскивал для себя трон; ему предложили было Тоскану, но он сумел стать королем Неаполя и Сицилии.
Тогда настал черед Франца Стефана, который в 1737 г. основал тосканскую ветвь Лотарингской династии, правившую в Великом герцогстве вплоть до объединения Италии. Годом ранее Франц Стефан женился на Марии Терезии Австрийской; во Флоренции он пробыл недолго, так как в 1745 г. его избрали императором Австрийским. Оставив реальную власть в руках жены, родившей ему шестнадцать детей, он развлекался со сменявшими друг друга любовницами, а управление Великим герцогством оставил своим доверенным лицам. Подлинным правителем Флоренции и Тосканы стал его младший сын Петр Джорджо Вазари.
Иоганн Цоффани, Трибуна Уффици (фрагмент). 1772–1777. Холст, масло; 124 × 155.
Виндзор, Королевское художественное собрание
Леопольд (ит. Пьетро Леопольдо), который лишь на исходе своей жизни стал императором в Вене (1790–1792). В Тоскане он прочно обосновался на 25 лет, создав там первое просветительское государство своей эпохи: была проведена мелиорация болот Мареммы; с изданием 30 ноября 1786 г. нового уголовного кодекса Тоскана стала первым в мире государством, упразднившим смертную казнь; параллельно с этим особое внимание уделялось использованию культуры и государственных ресурсов в дидактических целях.
Петром Леопольдом была введена новаторская система организации музейного дела, предполагавшая взаимодействие наук и искусств. Так, он финансировал медицинскую церопластику Клементе Сузини, который Антон Рафаэль Менгс. отталкивался от работ, выполненных столетием ранее сицилийцем Гаэтано Дзумбо (Зумбо) и хранившихся во Флоренции, а также от образцов Эрколе Лелли в соседней Болонье. В результате Сузини создал серию самых точных в мире восковых анатомических моделей, многие из которых впоследствии оказались в Вене. С именем Петра Леопольда связывается, помимо всего прочего, открытие астрономической обсерватории. Но прежде всего именно этому правителю мы обязаны современным устройством Галереи Уффици, которая была открыта для посетителей в 1789 г., после того как ее собрание существенно расширилось за счет произведений, прежде хранившихся на разных виллах Медичи. «Гардероб» Медичи стал общественным достоянием.
Для страстных коллекционеров
Трибуна Уффици, построенная Буонталенти по желанию Франческо I, является сегодня одним из самых интригующих мест в музее, поскольку доступ для публики теперь туда закрыт и в зал можно заглянуть лишь с порога. Через двери открывается архитектура, символизирующая четыре стихии (земля, воздух, вода и огонь), и видны полотна, которые художник Иоганн Цоффани обозревал вблизи в 1773 г., когда писал картину для Шарлотты, супруги английского короля Георга III. Упомянутое ограничение, должно быть, ранит душу современного зрителя, но все же получаемое им впечатление куда поэтичнее созерцания Весны Боттичелли, которая кажется почти скрытой под толстым защитным стеклом.
Тициан. Венера Урбинская. 1538. Холст, масло; 119 × 165. Флоренция, Уффици
История музея могла бы служить путеводителем для углубленного знакомства с произведениями, далекого от избитых туристических маршрутов. Отправьтесь, к примеру, на поиски хозяев дома, и по ходу дела выявите черты сходства между выставленными произведениями. Невозможно пропустить Портрет Элеоноры Толедской с сыном Джованни, написанный Бронзино: это та самая Элеонора, портрет которой кисти Вазари вы сможете увидеть в зале Козимо I в Палаццо Веккьо. За одной работой Бронзино следует другая, и вот вы уже любуетесь портретом красивейшей женщины, Лукреции Панчатики, что побуждает вас отыскать портрет ее мужа (тоже кисти Бронзино), сурового Бартоломео Панчатики, придворного Козимо I: он был предан суду по подозрению в принадлежности к кальвинистам. Но, пожалуй, Бартоломео Панчатики был не таким уж протестантом, раз ему принадлежала непревзойденная картина Святое семейство кисти того же Бронзино.
Флоренция была прежде всего городом изящества, которое нашло свое проявление в ряде малых работ Боттичелли или, скажем, в причудливом Освобождении Андромеды Пьеро ди Козимо 1510 г., предвосхищающем визуальные безумства маньеризма. А чтобы ощутить связь между собраниями произведений искусства и историей династии, обратите внимание на Венеру Урбинскую Тициана, в 1631 г. принесенную в качестве приданого герцогу Фердинандо II Медичи его женой Витторией делла Ровере, последней представительницей славного рода из Пезаро. Эту картину Эдуард Мане взял за образец при создании своей Олимпии, столь возбудившей парижан, и данный факт служит подтверждением того, что открытие Уффици для публики быстро стало двигателем последующего развития культуры.