Зачем Гёте и другие германцы путешествовал по Италии?

Публикуем главу, из которой вы узнаете, как (и зачем) Иоганн Вольфганг Гёте (и другие его соотечественники) путешествовали по Италии.

Mythos Italien

Гран-тур питал творчество многих поколений художников, музыкантов, литераторов и тех, кто стремился ими быть. В конце XVIII в. в Италии оказался Иоганн Вольфганг Гёте, но его отношение к Belpaese* будет весьма отличаться от впечатлений его предшественников. С тех пор миф о путешествии на Юг станет другим.

Фридрих Овербек. Италия и Германия. 1811. Мюнхен, Новая пинакотека

Что ищут в Италии все эти немцы? Всем известно, зачем приезжают сюда немцы сегодняшние, достаточно провести небольшое исследование на пляжах Адриатики, где еда и кров стоят скромные деньги, а вино всегда доступно. Но что здесь искали вчерашние немцы?

В связи с этим обязательно надо вспомнить о Гёте, который без колебаний отправился в долгое путешествие в страну, «где лимонные рощи цветут». Что влечет его на юг? Конечно же, не тот Drang nach Süden** («Натиск на Юг»), что со времен Бренна заставлял немецкие орды вторгаться на полуостров. Гёте — выходец из хорошей семьи, его отец был юристом или около того, впрочем, он жил в своем мире и готовил сына к той же полезной участи, а мать была дочерью крупного городского чиновника. Это позволило Гёте напрасно потратить время на обучение в модном тогда Лейпциге, ради чего ему пришлось сменить гардероб и пить пиво с товарищами; окончить Страсбургский университет, который он посещал без удовольствия, но зато именно там познакомился с ранними деятелями «Бури и Натиска»; оказаться в Вецларе, где по итогу пережитых любовных разочарований в его голове родятся «Страдания юного Вертера».

В 1775 г., когда Гёте ради административной карьеры переезжает в Веймар, — живописный город с шестью тысячами жителей в герцогстве со стотысячным населением, — ему двадцать шесть лет, роман и последовавшие за публикацией самоубийства сделали его знаменитым. В Веймаре писатель становится министром, получает дворянский титул и влюбляется в госпожу фон Штейн, которая прольет немало слез после того, как однажды в три часа ночи Гёте тайком и под чужим именем сядет в карету и отправится на поиски приключений. В Италию.

С 1786 по 1788 г. он путешествует по стране. Но итальянский миф уже существовал для него и раньше, поскольку в 1782 г. Гёте пишет «Песню Миньоны» и знаменитые строчки «Kennst du das Land, wo die Zitronen blühn?»***. Этот миф уходит корнями в его детство: его образование по большей части было домашним, и преподаватели обучали его французскому, английскому и итальянскому языкам в стенах дома, где висели гравюры, которые отец поэта Иоганн Каспар привез из собственной «воспитательной поездки» в Италию вместе с небольшой книжкой, написанной им по-итальянски.

Для Иоганна Каспара Гёте в 1740 г. Гран-тур был естественной и, возможно, даже обязательной вещью. Для Иоганна Вольфганга Гёте все обстоит совершенно иначе. Он известный писатель, но, кроме того, в силу упомянутого домашнего образования он еще и блестящий кавалер, хороший художник, виолончелист и пианист. С технической точки зрения он готов к путешествию, ведь Италия — это страна театра, музыки и памятников, которые нужно увидеть. Мы говорим «памятников, которые нужно увидеть», поскольку Гёте в своей поездке не уделяет особого внимания шедеврам Возрождения, как это делало предыдущее поколение. Во Флоренции он проводит только три дня.

Его влечет толпа Венеции, завораживают краски Неаполя и нищета Сицилии — гораздо больше, чем древние храмы, волновавшие Винкельмана. Он останавливается в Риме, где знакомится с Тишбейном и благодаря новому другу открывает новую живопись, навещает Хаккерта, который пишет сельские пейзажи Казерты для Фердинанда IV.

Вильгельм Тишбейн. Гёте в римской Кампанье. 1787. Франкфурт-на-Майне,
Штеделевская городская галерея

Он будет вспоминать о годах, проведенных в Риме, как о лучших в своей жизни: именно тогда, на пороге сорокалетия, среди сельских пейзажей Лацио он познает благотворное влияние плотской любви с Фаустиной после многих страданий, которые принесла ему платоническая любовь в Германии. Он превращается в антропологического и политического наблюдателя. Об Италии он высказывает следующие мысли: «Популярным можно стать, лишь спаивая простофиль и продавая небылицы, день за днем проявляя снисхождение к слабостям и тем самым усугубляя их; поэтому и наши времена находят удовлетворение в пошлости».

Или: «Распоряжается всегда народ. Богатый может хвастаться и строить себе дворцы; благородный может править, но построенные галереи и атриумы народ использует для своих нужд».

Когда Гёте во второй раз возвращается в Венецию в 1790 г., он делится со своей дорогой Фаустиной язвительными словами: «Край, что сейчас я покинул, — Италия: пыль еще вьется, / Путник, куда ни ступи, будет обсчитан везде. / Будешь напрасно искать ты хоть где-то немецкую честность: / Жизнь хоть ключом и кипит, нету порядка ни в чем. / Каждый здесь сам за себя, все не верят другим, все спесивы, / Да и правитель любой думает лишь о себе»****. Его манят красоты страны и жизнь в ней, но по-человечески он разочарован в Италии. Гёте начнет писать свои воспоминания о путешествии в Италию после 1810 г., то есть его мысли на самом деле не повлияют на поколение, следующее сразу за ним.

Гёте совершает свое путешествие примерно через двадцать лет после Моцарта, который уехал в Италию в возрасте тринадцати лет, в 1769 г., и оставался там до 1771 г. Юный гений был очарован невероятно музыкальным Миланом, где у Саммартини учился Кристоф Виллибальд Глюк и органист Миланского cобора Иоганн Кристиан Бах. Они оба выросли в Италии и там выучили музыкальный и певческий язык оперы. Так складывался итальянский миф, отличный от того, что распространял консул Смит, когда посылал в Англию картины Каналетто.

Иоганн Каспар Гёте. Рисунок, сделанный во время путешествия в Италию. 1740

Этот миф становится настолько немецким, что глубоко проникает в разум молодого писателя из прекрасной берлинской семьи — Вильгельма Генриха Вакенродера (1773–1798). К несчастью, он рано умер от тифа и успел написать совсем немного: опубликованные анонимно «Сердечные излияния монаха, любящего искусство» (1796) и сочинение о музыке, которое посмертно напечатает его друг и ровесник поэт Людвиг Тик под названием «Достопримечательная музыкальная жизнь композитора Иосифа Берглингера». И вот опять музыка и изображение создают новую эстетику, которая отрицает рациональность века Просвещения и находит источник своего вдохновения в спонтанности чувств. Отныне немногие «избранные души» — это уже не бунтари «Бури и натиска», а художники, демонстрирующие новую, нежную и легкую чувственность. Рафаэль в его рассказе становится символом искренности: «Я обращен к некоему образу, представляемому мною и нисходящему ко мне в душу»*****.

Иоганн Вольфганг Гёте. Рисунок из заметок о путешествии в Италию. 1786–1788

На страницах Вакенродера, пробуждающих воображение без посредничества, есть всё и даже больше, в том числе будущее увлечение восточными святыми. Здесь есть и предвосхищение легкой иронии Гейне, и корни вновь обретенного Средневековья, которое соединяет с Возрождением творчество Дюрера, на которого также оказало огромное влияние совершенное им путешествие в Италию. Всего этого достаточно, чтобы группа молодых художников в Вене в 1809 г. образовала Союз Святого Луки и отправилась в путешествие на таинственный Юг.

Двадцатого июня 1810 г. их малочисленная группа оказывается в Риме, в нее входят Овербек, Пфорр, Фогель и Готтингер. Затем к ним присоединятся Петер фон Корнелиус, братья Вильгельм и Рудольф Шадов, а еще чуть позже — Филипп Фейт. Художники ведут монашеский образ жизни, отращивают волосы — именно поэтому художник Кох, уже давно обосновавшийся в Италии, наречет их «назарейцами». Это авангардная группа новой волны, которая в постнаполеоновской Италии видит нечто схожее с тем, чем потом станет Индия для хиппи: место, наполненное мистическими и художническими смыслами, преобразующимися в мифические и художественные.

Путешествия Тёрнера в безнадежно обедневшую Венецию после заката Светлейшей Венецианской Республики пронизаны тем же духом, который заставит Вагнера умереть в палаццо Вендрамин, а Томаса Манна — написать свой шедевр.

Фридрих Овербек. Портрет художника Франца Пфорра. 1810. Берлин, Старая национальная галерея

В Италии умирают. Гёте почувствовал это и уехал, утверждая, что жизнь без цели равнозначна ранней смерти. Пфорр умер там по-настоящему, едва успев доехать до Альбано. Реймон Руссель оригинально покончил с собой в отеле де Пальм в Палермо в день национального французского праздника, 14 июля 1933 г. В 1931 г. в Таормине умер барон Вильгельм фон Глёден, который фотографировал на Сицилии молодых загорелых ребят в образах юношей третьего мира.

Может быть, именно поэтому Герман Гессе решает поселиться сразу за границей Италии, в швейцарском кантоне Тичино, рядом с той самой Асконой, где во время Первой мировой войны укрывались лучшие представители северной европейской интеллигенции, которые не могли принять идиотизма конфликта.

Июль-август 2009